Пока они стояли, снова поднялся туман и полностью скрыл гроб, Орландо повернулся к Фредериксу, но с трудом разглядел его, хотя друг стоял всего лишь на расстоянии руки. Долгое мгновение Орландо чувствовал, как на него давит груз сокрушающей печали, чужого несчастья, и это ощущение лишило его дара речи.
— Я думаю, нам надо идти, — заговорил он наконец. Свет изменился, и все вокруг стало другим — мгновенно, необъяснимо.
— Орландо?..
Голос Фредерикса раздался словно откуда-то издалека. Орландо протянул руку, сначала нашаривая, потом отчаянно пытаясь схватить, но его пальцы ни к чему не прикоснулись. Друг исчез.
— Фредерикс? Сэм?
Туман вокруг Орландо стал светиться рассеяным мерцанием, которое сделало весь мир прозрачным, как будто он оказался в центре куска кварца. Свет, который поначалу был просто ярко-белым, сгустился, приняв цвет, не имеющий названия, — в невообразимом спектре, где отсутствовал бы красный, этот цвет оказался бы между лиловым и оранжевым. Ужасный страх, как удар тока, пронзил Орландо, сметя все его ощущения — он не знал, где верх, где низ, стены и пол исчезли, сам свет стал бездной, пустотой, где он был единственным живым существом и бесконечно падал в ужасное ничто цвета апельсина с лавандой.
Что-то объяло его; оно было пустотой — и не было пустотой; его голос звучал в голове Орландо; он стал его словами, и каждое слово было болезненно трудно облечь в форму, произнести даже мысленно — горестный вой нечеловеческой мощи.
Злость, сказало оно внутри него. Мысли, чувства стали всей вселенной, вывернули наизнанку, оставив его один на один с великой пустотой. Боль, сказало оно, и Орландо почувствовал, как больно было ему и как оно будет делать больно другим, Одиночество, сказало оно.
Частица, которая по-прежнему оставалась Орландо, неожиданно с ужасом поняла, что есть на свете нечто более пугающее, чем Смерть.
Черпая гора. Не только слова, но и видение; черная игла, которая вздымалась так высоко, что раздвигала в стороны звезды в ночном небе, устрашающее, доводящее до головокружения нечто, из невозможности выросшее в откровенное богохульство. Убить всё. Мои дети… мои дети… убить всё.
А потом все исчезло, и бездна с громом, в котором соединились все громы с начала мироздания, снова вывернулась наизнанку. Затем туман и белизна снова окружили его. Орландо упал лицом на заснеженный пол и заплакал, и слезы замерзали на его веках и щеках.
Через некоторое время рядом с ним оказался Фредерикс — так внезапно, так совершенно и полно, что было отчетливо ясно, что тот друг побывал в каком-то другом месте. Орландо встал. Оба поглядели друг на друга. Несмотря на то что увидели они лица Пифлита и Таргора, придуманные лица из детской игры, каждый из них, не произнеся ни слова, понял, что другой слышал то же самое, чувствовал то же присутствие чего-то неописуемого. Не было ничего, что можно было бы сказать в этот момент, ничего, что нужно было сказать. Поеживаясь в молчании, они пошли обратно вкруг холмов, через безмолвное теперь пространство морозильника, и в конце концов с трудом добрались до того места, где туман стал реже.
Вождь Зажгу Везде ждал у двери. Он поглядел на них и покачал головой, но его большие руки бережно помогали им спуститься с полки и потом, в долгом спуске к основанию Ледяного Ящика.
Ни тот ни другой не могли нормально идти. Вождь все время поддерживал обоих, чтобы они не упали, пока поле боя не осталось далеко позади, затем нашел защищенное местечко у основания кухонной стойки, где можно было приютиться и развести костер. Пока друзья в тупом оцепенении смотрели на мерцание пламени, индеец встал и скрылся в темноте.
Сначала мысли Орландо были какими-то мелкими, плоскими и достаточно бессмысленными, но через какое-то время первый шок прошел. К тому времени когда вождь вернулся вместе с черепахой, неся на руках своего спящего малыша, завернутого в одеяло — макушка Искорки почернела, но в остальном ребенок казался здоровым — Орландо наконец смог выдавить из себя слабую улыбку.
Он засыпал, продолжая глядеть на огонь. Пламя скрадывало, но не могло окончательно скрыть тьму позади него.
Часть третья
БОГИ И ГЕНИИ
Древние поэты одухотворяли ощущаемый мир, вселяя в него Богов, то есть Гениев, давали им имена, приписывали им качества лесов, рек, гор, озер, городов, народов и всего того, что могли они различить во множестве утонченных своих ощущений.
И особо старались они, чтобы каждый город, каждая деревня имели Своего Гения, предоставляя им покровительство собственного Духовного Божества.
Так сложилась Система, из которой некоторые извлекли выгоду: они поработили чернь, придав самосущность Духовным Божествам, отъяв сии от их объективной основы — отсюда, почерпнув священные таинства из поэтических сказаний, пошло Священство.
Б конце же концов они возвестили, что так заповедали Боги.
Бот как люди забыли, что все Божества гнездятся в груди человеческой.
ГЛАВА 22
ШИВОРОТ-НАВЫВОРОТ
СЕТЕПЕРЕДАЧА/РАЗВЛЕЧЕНИЯ: «Ронни» отрицают свою виртуальность
(изображение: группа «НТДБУУУР» на пресс-конференции в отеле «Хилтон» в Луанде)
ГОЛОС: Нашумевшая группа «Неужели ты должна была уйти, уйти, уйти, Ронни?» впервые в своей истории устроила пресс-конференцию в Луанде (Ангола), чтобы опровергнуть слухи, будто на самом деле они — лишь компьютерные марионетки. Это полностью женская группа притягивала к себе сплетни с самых первых выступлений в Сети, и подозрительные критики заявляли, что они «слишком изобретательны и совершенны», чтобы быть реальными людьми. Рибалайзиа Ронни, выступая от лица группы, прочла следующее заявление.
Р.РОННИ: «Просто позор, когда упорно работающим артистам приходится тратить время на попытки доказать, что они настоящие люди…»
Однако собравшиеся в Луанде представители прессы не поверили сказанному.
РЕПОРТЕР: «Откуда нам знать, что вы не двойники, изображающие виртуальных персонажей?..»
Рени оперлась на поручни, где сидел !Ксаббу, и стала смотреть на темную, слегка маслянистую реку. «Новый день, — подумала она, — новый мир. Боже, помоги мне! Как же я устала…»
Фабрика позади них ускользала прочь. Путаницу труб и опор, столпившихся вдоль берега, постепенно сменили тополя и осока, а набухающая луна прерий вытеснила мерцание охранных огней. Если бы Рени могла не обращать внимания на пульсирующую боль от порезов и ссадин, а также на маску бабуина, которую носил ее друг, она смогла бы почти убедить себя, что находится в каком-то нормальном месте. Почти.
Она вздохнула:
— Знаешь… ничего не получится.
!Ксаббу повернулся к ней, забросив хвост на наружную часть ограждения.
— Что ты имеешь в виду, Рени?
— Все это, — она махнула рукой, включив в свой жест стоявшего за штурвалом Азадора, угрюмого и молчаливого, Эмили, беспокойно спавшую внизу в каюте, реку и ночной Канзас — Ход событий. Нас просто тащат — или преследуют — от одного места к другому. Из симуляции в симуляцию. Мы не приблизились к нашей цели, и мы определенно не представляем угрозы для сволочей, к которым угодил мой брат.
— А… — !Ксаббу почесал лапу, — А в чем тогда наша цель? Я спрашиваю не шутки ради.
— Знаю.
Она нахмурилась, сползла вниз и уселась на палубу, опершись спиной о планшир, и стала смотреть на противоположный берег реки, темный и тихий.
— Селларс велел нам искать этого человека по имени Джонас, но с тех пор мы о самом Селларсе ничего не слышали. И каким же образом мы отыщем Джонаса среди миллионов виртуальных людей? Ведь это невозможно. — Она пожала плечами. — И куча новых вопросов в придачу. Этот (как его там?) Кунохара сказал, что твои друзья в Круге тоже с этим как-то связаны.